«Я работал над переводом чуть менее сорока лет», - пишет Набоков по-русски, - «и вынужден признать, что смотрю на плод своих усилий недовольно, свирепо, и в то же время грустно и с недоумением. Принимаясь за дело, я полагал, что, удержав общий узор, я изменю и дополню многое. Я победил; но моя победа – фальшивка, хотя и совершенная в своём роде. Меня только мутит ныне от звона моих позолоченных английских струн. То, что вы читаете – это мороженая клубника по сравнению с диким крыжовником толстовской речи. История этого перевода — история разочарования… Вера [супруга Набокова] настаивает на том, чтобы перевод был издан. Я склоняюсь к тому, что этот текст не имеет права на существование. В конце концов мы пришли к компромиссу: он будет отправлен в некую разновидность небытия – в университетский архив. Если кто-либо извлечёт его из-под бессмысленных обломков – что ж, знать, судьба решила зачеркнуть текст Толстого, оккупировав его пьедестал блестящей подделкой…»